«Наш последний океанский командир»
rfwj, 00:00:00 01.11.2006
«Наш последний океанский командир»
Так охарактеризовали капитана 1-го ранга Геннадия Лячина, когда «Курск» не вернулся с учений
Наш корреспондент побывал в длительной командировке на Северном флоте. В Североморске и Видяеве он встречался с людьми, хорошо знавшими Геннадия Петровича. Каким же он был?
Геннадий Лячин уже был опытным командиром ракетной дизельной подводной лодки, когда его корабль «приговорили» к списанию. Что делать дальше? Разумеется, можно было бы выхлопотать береговую должность, но он хотел плавать, а потому пошел старшим помощником в экипаж к своему однокашнику по училищу. Что значит спуститься с ходового мостика в старпомы, понять может только моряк. Ходил Геннадий Петрович по второму кругу в старпомах целых пять лет. И только после ухода в запас первого командира «Курска» был назначен на его место. В Видяеве в отношении Лячина я услышал такую фразу: «Это был наш последний океанский командир!» Да, он был океанским командиром, потому что имел за плечами четыре боевые службы. В советские времена это был нормальный показатель, в наше время – едва ли не рекорд.Сколько фотографий командира «Курска» я ни видел, всюду на его лице была какая-то добрая, застенчивая даже улыбка. В штабе 7-й дивизии на одном из стендов висит старый снимок: Геннадий Лячин за пультом в центральном посту. Внизу подпись: «Лучший старший помощник командира капитан 2-го ранга Г. Лячин. Бывший командир Б-304. Утвержден Военным Советом СФ на должность командира АПРК». Еще один стенд, и снова Геннадий Лячин, но уже с погонами капитана 1-го ранга. Под снимком написано, что по итогам учебного года он является лучшим командиром по боевой подготовке в дивизии.
Вспоминает командир резервного экипажа «Курска» капитан 1-го ранга Олег Якубина:
«Гену мы все уважали. Во-первых, он являлся самым старшим из нас по возрасту, во-вторых, самым опытным. Он был любимцем дивизии, и ему позволялось многое из того, что не разрешалось другим. К себе в экипаж Гена отбирал всех, кого хотел. Естественно, любой командир с неохотой отдает хороших спецов, но когда просил Гена, ему никто никогда не отказывал.
По натуре он был очень спокойным и уверенным в себе. От него прямо-таки исходила энергия уверенности.
Гена был не без юмора. Мы, командиры, периодически вызываемся на флот. По пути всегда стараемся сделать остановку в Коле, попить пива. В последний раз, незадолго до выхода «Курска», тоже была такая поездка. В Коле Гена говорит: «Давайте я вас угощу!» Все заулыбались: Гена решил за пивом сходить! Скоро возвращается, а в руках куча мороженого. Немая сцена. Он говорит: «Если не хотите, я сам съем!» Пришлось съесть. На другого, быть может, за такую шутку и обиделись бы, но на него просто невозможно».
С капитаном 1-го ранга Сергеем Ежовым мы встретились в Главном штабе ВМФ, где он ныне служит. Наверное, так хорошо командира «Курска», как он, не знает никто. Рассказывает Сергей Ежов:
«С Геной мы познакомились где-то в году восемьдесят седьмом-восьмом, когда оба были командирами лодок. Он – дизельной ракетной, а я – атомной. Встречались большей частью на всевозможных совещаниях и подведениях итогов, хотя наши лодки и входили в состав разных дивизий. В 90-м году его
35-я дивизия была расформирована. Почти одновременно расформировали и мой экипаж. Так мы с Геной Лячиным оказались за штатом. В апреле 91-го вышла директива о формировании первого и второго экипажей строящегося «Курска». Мне предложили идти на второй экипаж командиром. Я согласился. Старпомом к себе я предложил идти Гене. Он согласился. Вместе начали комплектовать экипаж. Гена на этом этапе мне здорово помог. Привел много своих соплавателей по 35-й дивизии. К сентябрю 91-го мы сформировали экипаж и отправились на учебу в Обнинск. Обратно в Видяево вернулись только в марте 93-го. Приняли «Воронеж». Первый экипаж в это время убыл в Североморск принимать «Курск». Я уже собирался переводиться в Москву и готовил себе Гену на замену. На допуск к управлению кораблем он сдал очень быстро, успешно прошел квалификационную комиссию и Военный совет флота. Но тогда мне перевестись не удалось и все застопорилось. Вместе с Геной мы проплавали до 96-го года. Вместе входили в линию (определение степени боеготовности корабля. – В. Ш.), отрабатывали торпедные и ракетные стрельбы. Экипаж у нас был прекрасный. Три раза подряд мы объявлялись лучшими в дивизии. И в этом была огромная заслуга Гены. В феврале 96-го мы вместе сходили на боевую службу в Северную Атлантику на «Воронеже». Отрабатывали задачи вместе с возвращавшимся из Средиземного моря авианосцем «Кузнецовым». На боевой службе мы вдвоем несли командирскую вахту. И я был спокоен, когда Гена заменял меня. Помню, однажды во время его вахты лодку выбросило на поверхность. Я понял это по качке. Наверху шторм, и район с очень интенсивным судоходством. Но Гена не растерялся. Пока я добежал от третьего отсека до второго, он уже заполнил цистерны, погрузился и дал ход.К моменту нашего возвращения уже пришел в Видяево «Курск». Его первый командир Рожков уволился в запас по болезни. Старший помощник у него не был допущен к самостоятельному управлению ПЛ, и командирскую должность предложили Гене. Естественно, он согласился. На «Курске» у него были тесные связи с Руцким, и благодаря этому Гена много сумел сделать для корабля и экипажа.«Он был удивительно целеустремленным и дотошным человеком, дело ему было до всего. Будучи старшим помощником, умудрялся дойти до каждого матроса. Был очень педантичным. И умел держать в руках и себя, и данное им слово. Однажды была у него, тогда еще старпома, неприятность со спиртным. Вызвали к комдиву. Он говорит: «Все, я больше пить не буду!» Думали, что это просто так сказано. Оказывается, нет. После этого долгие годы он больше ни разу в рот спиртного не брал. Более того, сделался таким трезвенником, что даже запах спиртного на дух не переносил. Сколько ни было мероприятий, он всегда себе только минералку в стакан наливал.
С Ириной они были очень хорошей парой. Дружили еще со школы, за одной партой сидели. Гена сам из рабочей семьи, а Ирина из потомственно морской. Ее отец еще на Соловках в войну юнгой был. Будущий тесть его в моряки и сагитировал. Семья у Лячиных была очень дружная и хорошая. Гена был прекрасным семьянином. Он иногда умудрялся даже в обеденный перерыв примчаться с лодки домой и приготовить жене и детям обед. Ирина преподавала в школе и возвращалась поздно. Очень много имел знакомых. Мы часто общались семьями, хотя ходить друг к другу в гости удавалось не всегда – служба есть служба. Вообще Гена был чрезвычайно контактным человеком, однако если требовала обстановка, становился весьма жестким и требовательным. Командиром он был настоящим».
Владимир ШИГИН,
капитан 1-го ранга.
Убийца «Курска» выведен из боевого состава ВМС
Версия о таране нашего атомохода «Курск» зарубежной субмариной, которую весьма аргументированно выдвинула «Мужская газета» в № 23 (26 сентября – 3 октября), получает все новые и новые подтверждения. На сегодняшний день главным и наиболее информированным сторонником этой версии является главнокомандующий ВМФ России адмирал флота Владимир Куроедов. Он заявил, что уверен в таране на 80 процентов, а остальные 20 процентов доберет в ближайшее время. По мнению Куроедова, таран совершила американская подводная лодка. В то же время командующий СФ Вячеслав Попов склоняется, по нашим сведениям, к английскому варианту. Почему? Это станет ясно ниже.
Наиболее весомым аргументом в пользу «таранной» версии является характер повреждений «Курска». Они выявлены после недавних подводных видеосъемок операторами «Миров». Дело в том, что все пробоины имеют вдавленный характер с загнутыми вовнутрь краями, а это характерный признак удара извне. Кроме этого, ясно видны длинные продольные стесы резиновой обшивки. Такое тоже может быть в одном случае: если вдоль корпуса прошелся некий подводный объект. В ряде мест резина имеет явные порезы и трещины и, главное, вкрапления посторонних предметов.
Подтверждается и первоначальная информация наших экспертов о том, что в момент обнаружения кораблями Северного флота лежащего на грунте «Курска» рядом с ним находилась иностранная подводная лодка. Наблюдалась она и во время спуска спасательных аппаратов СФ. Расстояние между двумя субмаринами не превышало одного километра. Тогда же над районом поиска появился английский самолет противолодочной обороны «Нимрод», который долго облетал место нахождения иностранной подлодки. Но и это далеко не все. По данным нашей разведки, английские спасательные силы были экстренно выведены в море. Спустя сутки неизвестная субмарина исчезла. По приказу командующего Северным флотом адмирала Вячеслава Попова в воздух были подняты противолодочные самолеты Ил-38, которые обнаружили у Лофотенских островов подводную лодку. Тот факт, что она двигалась со скоростью 5 узлов (что абсолютно не характерно для атомоходов), говорит, скорее всего, о серьезных повреждениях корабля. Об этом адмирал Вячеслав Попов немедленно доложил по команде. Но наверху отмолчались. Да и что там могли предложить – ведь не топить же иностранную подводную лодку в международных водах? Войны-то сегодня мы ни с кем не ведем.
Сейчас уже можно сказать в общих чертах, как развивалась катастрофа. Обе подводные лодки, скорее всего, обнаружили друг друга в самый последний момент. Дело в том, что в августе на Баренцевом море присутствует так называемый 6-й тип гидрологии – это когда гидроакустический сигнал не распространяется по горизонтали, а резко уходит вниз. При 6-м типе гидрологии бессильна самая совершенная техника, и у подводников он традиционно считается самым сложным и неудобным. Поэтому лодки могли обнаружить друг друга только на расстоянии 1,5 – 2 километров. Учитывая размеры субмарин (каждая более 150 м), скорость хода взаимного сближения (от 10 до 20 узлов), избежать тарана они уже не смогли. Иностранная подводная лодка нанесла удар ходовой рубкой в стык 1-го и 2-го отсеков «Курска». Как раз в этом месте под тонкой обшивкой легкого корпуса располагались 36 баллонов воздуха высокого давления (400 кг/см2). Разрыв даже одного из таких баллонов подобен торпедному взрыву, а тут от удара взорвались разом все 36... Силой взрыва таранившую субмарину отшвырнуло в сторону, а на «Курске» сдетонировал боезапас 1-го торпедного отсека.
Что касается американской атомной подводной лодки типа «Лос-Анджелес» и английской типа «Соверейн», находившихся в это время в районе Баренцева моря, то они относятся к особому классу так называемых арктических субмарин, приспособленных своим носом и рубкой взламывать самые мощные льды. Проломить ими легкий корпус российского атомохода ничего не стоит.
По поступившим в последнее время сведениям (разумеется, речь идет о разведданных), действовавшая в районе маневрирования «Курска» американская АПЛ «Толедо» выведена из боевого состава флота. Одновременно выведена из боевого состава и английская подводная лодка, действовавшая в том районе. Здесь, судя по всему, идет тонкая и хитрая игра, цель которой – как можно дальше спрятать истинного виновника трагедии. А причины для этого более чем веские.
Напомним читателям «МГ» год 1992-й. Тогда в Баренцевом море американская АПЛ «Батон Руж» (впоследствии ее вывели из боевого состава и порезали на металл), выполняя разведку, столкнулась с нашей АПЛ «Барракуда». И хотя обе лодки остались целы, разразился международный скандал. Борис Ельцин обвинил США в продолжении разведывательных операций в непосредственной близости от российских территориальных вод. Чтобы уладить конфликт, в Москву собственной персоной прилетел тогдашний президент США Джордж Буш. Результатом «задабривания» Москвы стал новый большой долгосрочный кредит.
Однако не прошло и года, как в Баренцевом море с нашим стратегическим подводным ракетоносцем снова столкнулась американская АПЛ «Грейлинг». А в августе 2000 года наступила и кровавая развязка... Можно только представить, какой скандал вызвала бы сейчас, накануне президентских выборов в США, правда о гибели «Курска». Можно предположить, что Кремль и Белый дом уже обсудили данную ситуацию и перенесли «признание вины» на послевыборное время.
И еще одно. Так и не состоявшиеся работы в 3-м отсеке, кроме цели поднять тела подводников, преследовали и еще одну: в 3-м отсеке находится аппаратура «Снегирь» – «черный ящик» лодки, который автоматически включается одновременно с объявлением боевой тревоги. Надежды, что он «заговорит», как посмертно «заговорил» капитан-лейтенант Дмитрий Колесников, теперь уже ничтожно мало.
Отдел расследований «МГ».
- ссылка -
эта статья с Крейсер "Мурманск"
( http://www.murm.severm.net/e107_plugins/content/content.php?content.139 )
